Почему мы накапливаем вещи с возрастом

Все, что хранится нами, фактически не используется

Что представляет собой синдром Диогена? Как формируется хроническое накопительство и какие риски несет захламление собственного дома? Как привязанность к вещам, хранящим воспоминания, мешает полноценной жизни в настоящем? Что скрывается за стремлением к изоляции? И возможно ли оказать помощь людям, страдающим синдромом старческого убожества?

Синдром старческого убожества

Синдром Диогена, также известный как синдром старческого убожества, представляет собой психическое расстройство, которое характеризуется социальной изоляцией, склонностью к чрезмерному накоплению вещей, апатией и отсутствием чувства стыда. Наиболее часто этим недугом страдают пожилые люди.

Для начала отделим психиатрический диагноз от вполне здоровой, но несколько преувеличенной необходимости человека накапливать огромное количество вещей, которыми он не пользуется. Первое состояние связано с возрастными, органическими повреждениями головного мозга. Не секрет, что старость, которую многие называют «развитием наоборот», сопровождается значительными изменениями в эмоционально-волевой сфере. К таковым относят нарастающую подозрительность, нелюдимость, страх обнищания и ущерба и, соответственно, склонность к накопительству. Возникают чувства малоценности и недовольства собой. Старость – это то время, когда личность получает шанс интегрировать все события своей жизни в целостную картину и насладиться мудростью и покоем. Если этого не происходит, то остается лишь объяснять недовольство собой прошлыми ошибками, которые уже нельзя исправить. Ощущение собственной нереализованности не позволяют «оседлать» колесницу судьбы и направить ее в будущее.

С данной проблемой личность Диогена связана лишь частично. В частности, речь идет о маргинальности древнегреческого философа, его склонности игнорировать социальные нормы и ставить личную добродетель выше общественных достижений. Не менее важным аспектом является его страсть к накоплениям – этот симптом относится к Диогену как нечто совершенно очевидное, ведь философ, стремясь к простоте, выбросил свою единственную чашку, увидев, как мальчик пьет воду из ручья, зачерпывая ее ладонями. Как известно из школьной литературы, образ Степана Плюшкина вполне мог бы иллюстрировать это состояние: даже одежда гоголевского персонажа состояла из поразительного количества старых и несочетаемых вещей.

Навязчивое накопительство

Пословица гласит: «Избавляясь от ненужных вещей, важно не начать их изучать». Когда люди увлекаются бессмысленным накоплением, они больше озабочены прошлым, чем ориентированы на настоящее. С точки зрения экзистенциальной философии, это созвучно меланхоличному взгляду на мир.

Иногда нам тяжело отпускать предметы, которые хранят дорогие сердцу и яркие воспоминания. Избавляясь от ненужной вещи, мы словно навсегда прощаемся с переживаниями, которые с ней связаны. Мы выбрасываем их вместе с ней, отказываемся от них и теряем возможность вспомнить. Это похоже на то, как память становится менее ценной, когда яркие украшения убирают с новогодней елки и отправляют на хранение.

Проблема в том, что часто за деревьями не видно леса. Среди множества вещей, которые при должном умении можно было бы использовать, теряются те, что отложены на будущее. Мы часто даже не вспоминаем о них, замечая их лишь во время уборки. Удивляемся, почему до сих пор не нашли им применения, а иногда и вовсе не понимаем, как удавалось жить, не используя эти пыльные предметы. И снова отправляем их в хранилища, но теперь они несут в себе смыслы и ожидания. И так может повторяться до бесконечности.

Причина, по которой предметы переходят из категории незначительных в категорию интересных, довольно проста, хотя и может быть не самой приятной. Она заключается в том, что все, что хранится нами, фактически не используется. Иначе оно все время было бы под рукой. По сути, хранение подразумевает наличие ненужных вещей, которые не имеют никакой практической ценности, за исключением символической роли в сохранении воспоминаний.

Зону живого интереса можно определить как пространство, включающее предметы, относящиеся к текущей жизненной ситуации. Сюда входят аспекты, связанные с работой, увлечениями и всем, что обеспечивает привычный уровень комфорта. В процессе изменения сферы деятельности некоторые предметы покидают эту зону, а другие, напротив, оказываются в ней – и это вполне естественный процесс. Предметы, подобно игрокам хоккейной команды, меняют свой статус: кто-то выступает на высшем уровне, кто-то спустился в низшую лигу, а кто-то, в силу разных причин, оказался на скамейке запасных или завершил спортивную карьеру. Необходимо уметь избавляться от того, что из источника интереса превратилось в ненужную нагрузку.

В гештальт-терапии одной из ценностей хорошего контакта с чем-либо является способность в нужное время ставить точку. Если этого не происходит, то отношения не могут быть расторгнуты, и тогда нельзя утверждать, что что-либо произошло на самом деле. В таком случае у этого не будет завершения. Прежде чем день подойдет к завершению, я должен закрыть глаза и погрузиться в сон. Чтобы начать новую жизнь, необходимо завершить связь с прошлым. Представьте себе, что будет, если постоянно находиться в состоянии бессонницы? Похожая ситуация сложилась и здесь: я, как будто, постоянно пытаюсь извлечь что-то ценное из уже законченных отношений, несмотря на это. Можно сказать, что это особый способ игнорирования реальности.

Опасение разорвать связь с человеком, к которому испытываешь привязанность, похоже на беспокойство ребенка, который пробует свою независимость от матери. Он отходит от ее поддерживающих рук, отделяется от опоры и оказывается в пространстве свободы и неопределенности, где все зависит исключительно от него. Это вызывает одновременно и страх, и вдохновение. Когда тревога становится невыносимой, он возвращается, чтобы вновь обрести поддержку и опыт совместного бытия. Что, если полное освобождение от матери оказывается невозможным? Если мы продолжаем держать ее в поле зрения, потому что не можем обрести ту самую «неизгладимую» уверенность и признание и интегрировать ее в свою личность?

Кажется, что предметы каким-то образом обеспечивают нам опору в нестабильном мире, причем эта опору ощутима – иногда вес накопившихся вещей достигает нескольких десятков килограмм. Будто бы накопленный опыт требует подтверждения в виде сохраненных культурных символов, как будто можно потерять ощущение собственной целостности, избавившись от материальных свидетельств своей личной истории.

Произошедшее в прошлом должно развиваться последовательно и без возможности отмены. Для многих людей диск, приобретенный в подземном переходе в честь окончания сессии, должен всегда быть под рукой – как напоминание о значимости этого события. Даже если фильм с тех пор так и не был пересмотрен. Кажется, нам трудно избавиться от чего-либо и считать это незначительным и утратившим актуальность. Это напоминает замораживание жизни в точно рассчитанном сочетании элементов, словно отсутствие хотя бы одного из них обеднит восприятие и существенно снизит его ценность.

В этом, возможно, кроется саможалость, неготовность принять, что некоторые решения с точки зрения жизненных перспектив не принесли желаемых результатов, боязнь начать всё заново и двигаться дальше. Вместо этого мы остаёмся на привычном пространстве, где можно отступить. Это как замена действия подготовкой к нему, словно хаос, скопившийся вокруг, чудесным образом без нашего вмешательства оформится в завершённую и гармоничную форму.

Но для того, чтобы в жизни появилось что-то новое, необходимо уступить этому дорогу. Занятие творчеством – один из эффективных методов борьбы с тягой к накопительству. Накопительство – это своеобразная стагнация, тогда как творчество, полное риска, ошибок и вдохновения, олицетворяет собой прямую противоположность стабильности и застоя.

Социальная изоляция

Социальная изоляция включает в себя не только добровольное уединение, когда человек большую часть времени проводит дома, но и отказ от общепринятых социальных норм. Изоляция ограничивает горизонты, сводя весь мир до размеров личного пространства, где действуют собственные правила. Всё, что находится за его пределами, кажется несущественным, и послание затворника становится предельно ясным: не тревожьте меня. Возникает множество вопросов о причинах такого положения: что же произошло между человеком и окружающей средой? Почему привычное стремление к новым впечатлениям и интерес к миру, как к множеству возможностей, отступили, подобно волне во время отлива? Любопытство уходит из реальности, и она теряет свою привлекательность и четкость, как шарик, лишенный воздуха.

Я считаю, что ключевая метафора, отражающая состояние Диогена (уединение) в данном контексте, связана не с образом зрелости и духовного поиска, а с ощущением крушения и безысходности. Это происходит, когда вложения в активное социальное развитие не приносят ожидаемых результатов, а именно – не приводят к росту благополучия и не дарят удовлетворения. Когда исполненная социальная роль оказывается лишь блестящей игрой, а после окончания представления зрители уходят с трибун, пустота на сцене настолько велика, что ее невозможно скрыть занавесом. Разочарование может быть настолько глубоким, что единственным желанием становится полное отсутствие желаний. В таких случаях разочарование сменяется постоянной грустью.

Чтобы избежать ощущения брошенности, Диоген выбирает противоположное поведение – стремится первым расставаться с окружающими, при этом под маской достоинства скрывает свою неосознанную тоску.

Отсутствие стыда

Здоровый, не вызывающий негатива стыд играет важную роль в регулировании человеческого поведения. Он помогает контролировать уровень психического напряжения, сдерживая излишнюю активность, когда человек чувствует на себе взгляд окружающих. Ощущение стыда подтверждает значимость взгляда другого человека. В отсутствие стыда возможно все. Однако стыд возникает, когда речь идет о нас самих, о ситуациях, которые носят очень личный характер и напрямую связаны с нашей сущностью». Неспособность испытывать стыд указывает на то, что у меня недостаточно чёткое представление о собственной личности.

Стыд возникает в процессе взаимодействия с другими людьми. Для возникновения этого чувства необходимо присутствие наблюдателя, который выражает осуждение. Бесстыдство, таким образом, возникает как результат полного обесценивания людей, которые ранее были значимы, или к мнению которых прислушивались.

Одиночество и негативизм

Люди, страдающие синдромом Диогена, стремятся показать свою независимость. Создается ощущение, что они не только не нуждаются в общении, но и расценивают попытки близких проявить заботу как нечто опасное. Возможно, это связано с опасением нарушить сложившийся распорядок, ведь образ жизни людей с синдромом Диогена редко вызывает одобрение окружающих. А может быть, ощущение опасности возникает из-за невозможности получить необходимую поддержку, и тогда недовольство собой у них переносится на близких, проявляясь в подозрительном поведении, от которого приходится ограждаться.

Итак, Диоген отвергает потребность в общении с другими людьми. Но, как известно, за демонстративными переживаниями часто скрывается их полная противоположность. Отсутствие возможности строить доверительные отношения с окружающими может вызывать сильную привязанность к вещам, которые воспринимаются как потенциально ценные. Эта связь становится очень крепкой, и ее потеря вновь вызывает ощущение глубокого одиночества.

Профилактика и коррекция

Если синдром Диогена можно рассматривать как отход от общества в сторону самоизоляции, то наиболее эффективным способом профилактики будет поддержка возвращения к социальным связям. Возможно, синдром Диогена появляется как реакция на отчаяние и невозможность найти свое место в чужом мире. Впоследствии человек начинает создавать собственную реальность, используя то, что доступно – отбросы и остатки, оставленные другими, более благополучными людьми.

В гештальт-терапии важным признаком психического здоровья является хорошо организованный процесс обмена между организмом и окружающей средой: когда опознанные в теле потребности находят свое удовлетворение в том, что находится за его пределами. «Музей бесполезных изделий», словно обитель Диогена-Плюшкина, формирует вокруг него непроницаемую преграду, отгораживающую от жизненной энергии.

Один герой говорил:

«Когда боль становится невыносимой, ее нужно освободить».

Аналогичный подход применим и к философии Диогена: можно оставить себе лишь то, что кажется полезным или, как минимум, эстетически привлекательным в конкретный момент времени. Человек – это то, что он поддерживает. Сейчас важнее сосредоточиться на взаимодействии с окружающим миром и обмене опытом, чем на фиксации результатов. По мнению Мамардашвили, прошлое препятствует мышлению. Постоянное переосмысление уже свершившихся событий может лишить сил для настоящего.

Помощь Диогену предполагает изменение его взглядов: от отрицания значимости отношений к осознанию их ценности, от крушения надежд на мир к признанию важности личного существования, от постоянного переосмысления прошлого и подготовки к будущему (вдруг эти запасы окажутся нужными и помогут спасти мир) к сосредоточенности и пребыванию в настоящем моменте.

© cluber.com.ua